Вкус Победы

Месяц назад моя бабушка Рамиля Гарифовна Калямова неожиданно нагрянула к нам домой. Хочу, говорит, рассказать одну историю из своего послевоенного детства, она не даёт мне спать по ночам…

… В июне 1944 года мой отец Гариф Тагирович Сатлыков приехал в родную деревню Бурлы Гафурийского района после контузии, полученной на войне. Дней через десять в его голове что-то прояснилось, слух стал понемногу возвращаться, и он решил отправиться в райцентр – в военкомат. «Хоть ещё недельку побудь, потом в военкомат поедешь…», – умоляла его мать. На что тот внезапно ответил по-русски: «Война, понимаешь? Война!» – и через два дня снова ушёл на фронт.

После этого отцовского отпуска, в марте 1945 года, я и родилась. Гариф Тагирович с июня 1941-го до середины апреля 1945-го воевал на передовой – был пулемётчиком. В битве за Кёнигсберг его очень сильно ранило в плечо – раздробило кость, поэтому 25 апреля 1945 года отца отправили в Курган, в госпиталь, который располагался в здании сельхозтехникума. Он лечился там до октября, а потом сразу же поехал домой.

Привёз с собой пять саженцев яблони и несколько кустиков крыжовника, что росли рядом с госпиталем. Сорта сибирские – все принялись хорошо. В татарских да башкирских деревнях таких деревьев не сажали, на всю деревню только у нас яблоки были.

Сколько себя помню, всегда я хозяйничала в этом саду. Когда деревья отцветали, кислые и горькие плоды опадали, а одна яблоня, самая крайняя к ограде, всегда красные яблоки давала. Возле неё росли кусты крыжовника, который ни разу недозревал, потому что его съедали прямо с цветками.

Каждый житель деревни при плохом самочувствии приходил к нашей ограде и просил: мол, принеси немного ваших вкусных яблок да крыжовника попробовать – что за ягода такая? А я, полная гордости за урожай, собирала плоды в подол и отдавала людям. Они меня благодарили, хвалили за щедрость.

И вот в 1955 году начали мы новый дом строить. Папа таскал брёвна, доски, и у его единственной в ту пору рубашки порвались плечи и спина, уцелел лишь перед с рваным воротником. На сокрушённые крики отца подошли дети: смотрели, как ругаются они с мамой.

– Не надену без спины рубашку! Артист я, что ли какой?!
– Дурак! Был бы поумней, с войны не прутики бы привёз. Другие мужья домой швейные машины «Зингер», велосипеды, шелка заморские жёнам на платье присылали. А ты?..
– Молчи! – вдруг заговорил он по-русски, что случалось, когда отец волновался.

…На следующий день мы с мамой собрали два больших ведра лучших яблок и пошли их продавать. А яблоки крупные, спелые были, на дворе – конец августа. Сели на деревянное крыльцо продуктового магазина, ждём. Тут вышла из магазина продавщица, взяла самое большое яблоко и съела. Похвалила нас и папу тоже, а уходя, ещё одно взяла. Затем пришёл Самат-бабай, двоюродный брат отца, с внуком. Мама по одному яблоку каждому дала – съели, одно жене его завернула. Чуть позже заглянула в магазин мамина племянница с двумя дочками, всем троим – по яблоку. Пока разговоры вели, сами проголодались, пришлось и нам яблок из ведра взять. Тут продавщица вернулась, теперь – с двумя сыновьями, попросила яблок и для них.

Сидим мы с матерью в растерянности, ведро – почти пустое, лишь на самом дне виднеются два последних яблока. Денег так никто и не дал: все пробуют и спасибо говорят. Спустя некоторое время подошёл Рауль, сосед наш, да и говорит: «Домой я собрался, чего сидеть – идём вместе». И подымает уже пустое ведро. Пока мы шагали к домам по переулку, доел он эти два яблока.

То был первый и последний раз, когда пытались мы торговать в родной деревне. Хотела мать продать немного яблок, чтобы на рубашку денег заработать, да, как видите, не вышло… Только повзрослев, мы, дети, поняли, как мудро поступил наш отец, когда привёз с войны не машинку или шёлк – через несколько лет он всё равно бы сносился. Нет, он оставил нам память, вечный след на родной земле, ведь яблони его растут и по сей день…

Записал Тагир ФАЙЗУЛЛИН