Василий Топорков долгие годы оставался сыном “врага народа”
Семья Топорковых считалась зажиточной. Как-никак, две коровы, две лошади… Зато и за стол садились по тринадцать человек. Из-за коров и пострадали.
– В начале тридцатых, во время коллективизации, подогнали к нам три подводы и выселили из деревни Михайловки Фёдоровского района, повезли на строительство Уфимского моторостроительного завода, – вспоминает ветеран войны, майор в отставке Василий Николаевич Топорков. – Правда, не как кулаков, а как спецпереселенцев. Этот статус был помягче кулацкого, позволял рассчитывать не только на комнатку в бараке, но и на сравнительно сносное питание: по пуду муки в месяц взрослым и по полпуда иждивенцам. Отца с четырьмя классами реальной школы (по тем временам это было неплохое образование) назначили заведующим подсобным хозяйством завода.
В общем, на новом месте жизнь, вроде, стала налаживаться, но грянул 1937 год. Ночью бравые чекисты арестовали всё руководство и завода, и подсобного хозяйства. И завод встал. Отдавали ли эти товарищи с «горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками» себе отчёт в том, что приносят стране больше вреда, чем все «разоблачённые» ими «враги народа»?
… После нескольких дней пыток отца, потерявшего от побоев зрение, как польского шпиона приговорили к десяти годам лагерей без права переписки. В лагере на Колыме слепому «шпиону» дали бычка с телегой, на которой он возил воду строителям. Благодаря возможности выезжать из лагеря, отец познакомился с семьёй местных жителей. Через них и вёл переписку. Письма диктовал, а те ему читали послания от родных, пока в 1945-м домой не пришло письмо о смерти отца. Реабилитирован посмертно, за отсутствием состава преступления…
Но до реабилитации были годы и десятилетия. Всё это время Топорковы оставались членами семьи «врага народа». Старший брат Василия Николаевича после речного училища работал механиком на пароходе Уфа–Москва. И когда в 1938-м случилась поломка (лопнул коленчатый вал на двигателе), его взяли как «сына врага народа». Расследовать дело о «вредительстве» приехал следователь из Перми. К счастью, даже в те страшные годы в правоохранительных структурах оставались ещё честные, порядочные люди. Допрос подозреваемого следователь начал с вопроса: «Кушать хочешь, сынок?». Вызвал буфетчицу, велел ей принести килограмм колбасы, буханку хлеба и бутылку воды. Сам оплатил. А когда парень наелся, сказал, чтобы он забрал с собой остатки еды, и наутро повёз его на техническую экспертизу, на место «преступления». Экспертиза выявила износ дореволюционного колёсного парохода.
Выпустили арестованного в полночь. Трамваи уже не ходили, и 18 километров от центра города до Черниковки он пробежал в ботинках на босу ногу. Ноги, правда, немного отморозил (уже была зима), зато жив остался и на свободе.
Сам Василий Николаевич учился на третьем курсе мукомольно-механического техникума, когда началась война. Это известие вызвало среди студентов… чуть ли не эйфорию. Все только и говорили, как мы быстро победим. И лишь убелённый сединой бородатый преподаватель не разделял их настроений. «Немец – враг серьёзный, – предупреждал он. – Война будет тяжёлой. Нахлебаемся ещё…».
– 26 июля я прошёл комиссию в военно-авиационное училище, – продолжает Василий Николаевич. – Меня направили в Свердловское лётное училище. Но мандатная комиссия… завернула меня как сына врага народа. Таких набрался целый запасной стрелковый полк. К осени из нас сформировали отдельный лыжный комсомольский добровольческий батальон. Все мы имели неплохое по тем временам образование. Но все – «сыновья врагов народа». Зимой нам выдали самозарядные винтовки, одели в белые овчинные полушубки, валенки и маршем повели на вокзал. Наш батальон должен был грузиться первым. Но и здесь мы оказались «недостойны». Вернули всех в казарму, отобрали оружие, обмундирование и наутро собрали в Доме офицеров.
А там – полным полно старших офицеров – представителей военных училищ. Полковник – начальник политотдела Киевского танкового училища – говорит мне: «Я твою биографию читал, она меня не интересует. Учиться хочешь?». «Хочу», – говорю. И отправили меня в г.Кунгур, что в Пермской области. Осваивали мы там лёгкие танки Т-60. Бойцы прозвали его БМНД – братская могила на двоих. И то верно: экипаж – два человека, броня – противопульная, вооружение – пушка калибром в 20 мм. Но учили капитально.
Пока выучили, выпуск этих танков прекратился. Оставили курсантов ещё на шесть месяцев, переучиваться на Т-34. В декабре 1942 года отправили в г.Горький. Оттуда, с Сормовского завода, где в сутки с конвейера сходило по десять Т-34, они должны были на танках уехать на фронт. Но и здесь Топоркову не повезло. Их, семерых из семнадцати, завернули в отдельный учебный танковый полк. Командир полка называл их «сынками». Так и сказал: «Сынки! Подготовите себе экипажи и поедете с ними воевать». Когда пришло время отправки, их опять тормознули. Молодые ребята рвались в бой, но им сказали, что такие специалисты, как они, здесь нужнее. Поедут туда, куда пошлют.
Так В.Н.Топоркову и не довелось попасть на фронт. Разве только во время сопровождения маршевых рот. Бывало, под бомбёжки попадали, но это не в счёт. До 1956 года он и прослужил в этой части. Потом училище расформировали. В то время Н.С.Хрущёв активно расформировывал сухопутные части и ВМФ для укрепления ракетных войск стратегического назначения. Помотавшись по разным частям, Василий Николаевич в 1962-м демобилизовался из Рязани. Так получилось, что в сорок лет пришлось начинать жизнь заново. Вернулся на родину, в Башкирию. Преподавал в школе основы начальной военной подготовки и вплоть до ухода на заслуженный отдых в 1982-м тринадцать лет возглавлял 1-й отряд профессиональной пожарной охраны г.Стерлитамака.
Сотни экипажей танкистов Великой Отечественной и послевоенных лет прошли школу Василия Николаевича Топоркова. И в мирное время многие люди обязаны были огнеборцу своей жизнью и спасённым от огня имуществом. Службу «сына врага народа» Родина отметила орденом Красной Звезды, десятками боевых и трудовых медалей.
PS. Этот материал мы собирались опубликовать в числе других, посвящённых 70-летию Великой Победы. Но, узнав, как сказалось на судьбе главного героя клеймо врага народа, решили напечатать его накануне скорбной даты – Дня памяти жертв политических репрессий.
Василий Николаевич Топорков до этого дня, к сожалению, не дожил. Он умер в июне. Ему было 93 года…
Фаяз ЮМАГУЗИН