НЕВОЛЬНИЧЬЕ ЛЕТО

Моим прадедам Долгому Григорию и Гиниятову Адгаму посвящается…

Григорий тащился по пыльной дороге в колонне пленных советских солдат. По бокам колонны шли немцы с автоматами. Они были веселы и довольны. А Григорий и его товарищи стыдливо прятали глаза, стараясь не смотреть друг на друга, ведь они оказались в плену. Никто не мог понять и поверить, как же это случилось с ними?

Потом, уже в лагере, сидя на земле под палящим солнцем, Григорий часто возвращался к этому вопросу в своих мыслях.

Почему так получилось, что они отступали, а потом оказались в окружении?

Ведь все было хорошо поначалу. Григорий служил срочную уже второй год. Командиры говорили, что воевать им придется только на чужой территории, ведь Красная Армия самая сильная и непобедимая!

Но вот теперь на их земле немцы, а сами они в плену, за колючей проволокой, как скотина, ждущая своей очереди на убой…

Григорий обвел взглядом лагерь. Немцы не очень утруждали себя, сооружая этот лагерь. Просто обнесли «колючкой» небольшой кусок степи с вышками по углам. Здесь, на самом солнцепеке, сидели и лежали тысячи бойцов. Вставать не разрешалось, сразу стреляли с вышек. Пить и есть не давали, поэтому люди жевали траву вокруг себя, ели жуков, тараканов, муравьев, червей и других насекомых, и их личинки, которых находили в земле. А потому мучились животами и умирали…

Иногда к лагерю приходили местные жители, в основном женщины, приносили немного хлеба или картошки. Они выкрикивали имена своих мужей, отцов, сыновей или братьев в надежде найти их среди этих голодных, угрюмых и грязных людей, которые больше походили на ходячие мумии в солдатском тряпье…

А когда никто не отзывался, и в их голосе начинало звучать отчаяние, с земли поднимался кто-нибудь с тем же именем и осторожно двигался к ограде. Немцы не останавливали, а лишь с ухмылкой наблюдали, как люди жадно хватали еду и сразу начинали ее запихивать в рот.

Некоторые, правда, сдерживались и несли еду товарищам, они делили между собой эти крохи, чтобы хоть как-то держаться и  не умереть с голоду.

А умирали каждый день по несколько человек. Немцы не торопились убирать трупы.  Только раз в неделю они устраивали «уборку», как они называли. Отобрав несколько человек из числа пленных в спецкоманду, приказывали им вывозить трупы к оврагу возле леса в двух-трех километрах от лагеря. Там людей просто сбрасывали в овраг и заваливали ветками. Тратить пули на трупы немцы считали излишним, ведь они и так были уже мертвы и даже начинали разлагаться.

Григорий был крепким деревенским парнем двадцати лет от роду, и его часто брали на эту скорбную работу.

В лесу было больше еды. Он, как и другие его товарищи, набирали за пазуху щавель, крапиву и другие съедобные травы, чтобы подкормить оставшихся в лагере.

Немцы не очень обращали на это внимание или делали вид, что не замечают. Они вообще смотрели на пленных с брезгливым безразличием, ведь именно они – «победители». А эти варвары, которые жевали траву, потеряли не только вид солдата, но некоторые даже человеческий вид. Обросшие, грязные, с голодными глазами, эти «вояки» уже не представляли опасности для них. Значит, и победа над Москвой уже близка! А победителям можно и благородство проявить – пусть жрут свою траву, все равно скоро сдохнут!

Но Григорий не собирался умирать, он все время думал о побеге. В один из «уборочных» дней у него созрел план. В тот же день поделился он своими мыслями с другом Павлом. Все эти мучительные дни они держались вместе и помогали друг другу. Павел одобрил идею, и вместе они стали продумывать детали побега. Постепенно пришли к выводу, что вдвоем им не справиться, необходимо найти помощников.

На примете уже были несколько человек, которые старались держаться сами, сохраняя человеческий облик, и помогали чем могли другим. Очень осторожно, под видом поиска еды переползая от одного человека к другому, товарищи обсуждали предстоящий побег.

Затея была крайне опасной, а потому тянули жребий – кому быть первым. Выпало – Григорию. Но Павел не хотел отставать от друга, и решили идти вдвоем.

Вот наступил день очередной «уборки». Григорий и Павел уже со вчерашнего дня не поднимались с земли, а к утру совсем перестали шевелиться. Товарищи погрузили их на телегу вместе с другими умершими бойцами и выбросили в овраг. Потом, как обычно, закидали ветками и ушли.

Долго, до самой темноты, лежали друзья в овраге среди трупов, боясь пошевелиться. Потом выбрались, осторожно оглядываясь, и побежали вглубь леса. Бежали долго, очень долго, боясь остановиться, стремясь уйти от лагеря как можно дальше. Утром устроились на отдых под какой-то корягой, завалив себя валежником. Как стемнело, пошли опять: пили из ручья, ели что найдут. Так и шли несколько дней, пока, уже совсем обессилев, не наткнулись на партизанских разведчиков – это их и спасло.

В том партизанском отряде и воевал целый год, до подхода наших войск Григорий Платонович Долгий – мой прадед.

Потом – пехотные войска, наступления, окружения, снова плен…и страшное слово – ОСВЕНЦИМ…

И снова – побег, но не такой удачный…Хватились в лагере пропавших, спустили в погоню овчарок… Отбился, выбрался, служил дальше…Прошел всю войну, освобождал Польшу и был демобилизован в 1946 году.

А 9 мая 2014 года вновь встал под знамя: мы, его правнуки, помним о великой Победе и подвиге советских солдат, и с уважением проносим имена прадедов в рядах Бессмертного полка. Никто не забыт, ничто не забыто…

ДОЛГИХ КОНСТАНТИН, МАОУ СОШ №21, 9 класс